Триединство труда, веры и власти

10 сентября 2025 года в США был застрелен Чарли Кирк, один из наиболее заметных представителей евангелистского правого движения и глава организации Turning Point USA. Убийство произошло во время публичного выступления и стало кульминацией растущего напряжения в американском обществе.

Этот инцидент нельзя рассматривать как изолированный акт насилия, впрочем, его так не рассматривают и американские пропагандисты — ни с левой, ни с правой стороны. Он отражает системное противоречие на пересечении религиозной идеологии, кризиса капитализма и социальной фрагментации. Некоторые наблюдатели открыто заявляют, что это начало культурной, или как её называют исследователи современного американского политического климата, «холодной гражданской войны».

Культурная война в США — не просто столкновение идей. С ослаблением рабочего движения и профсоюзов социальный протест сместился в сферу идентичностей: вместо борьбы за перераспределение богатства внимание сосредоточилось на культуре, гендере и расе.

Эта «химера леволиберализма», подмена классовой борьбы политикой меньшинств, стала ключевым идеологическим инструментом позднего капитализма. Убийство Кирка обнажило распад социальной ткани: экономические и моральные кризисы создают новый образ врага — «левого радикала» или «разрушителя традиций», который объединяет правые массы под флагом религии и «национального возрождения».

Религия, изначально личная вера и этическая практика, превращается в механизм идеологического контроля, оправдывающий неравенство и легитимирующий власть. В этой статье мы исследуем, как белый евангелизм и православный консерватизм формируют триединство труда, веры и власти в современном «христианском» мире.

Протестантизм, Вебер и «трудовая этика»

Макс Вебер в знаменитой работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1904) показал, что определённые протестантские формы (особенно кальвинизм) способствовали формированию ценностной структуры, совместимой с ростом капиталистических практик: аскеза, дисциплина, бережливость и смысл работы как знака избранности самим Создателем.

Важно понимать, что Вебер не говорил «религия напрямую породила капитализм». Главный тезис его работы заключается в культурно-символическом совпадении: религиозные ценности создавали идеальный климат для рациональной экономической деятельности, но не заменяли сложные социально-экономические и политические процессы.

Социологи ХХ–XXI вв. уточняли его выводы, показывая, что «протестантская этика» скорее коррелирует с капитализмом, чем объясняет его полностью.

Тезис Вебера	Критическое замечание
Труд и бережливость как формы религиозной аскезы стимулируют экономическую рациональность	Индустриализация, государственные институты и колониальные практики имели решающее значение; религия — лишь частичный культурный коэффициент
Успех воспринимается как возможный знак избранности (предопределение)	На практике успех зависит от доступа к ресурсам, рынкам и власти
Аскетизм порождает системную рационализацию (капиталистическую)	Аскеза могла развиваться и в других институциональных контекстах, (армейское дело или бюрократия госаппарата)

Критика тезисной базы

Иными словами, религиозные ценности создавали психологический и символический ресурс: протестантская этика действовала как культурный катализатор, формируя сознание, которое воспринимало труд, порядок и успех не только как материальные ценности, но и как этическое обязательство.

Именно из этих историко-культурных пластов впоследствии вырос современный американский (белый) евангелизм, который превратил религию в политический и медийный бренд.

От протестантизма к евангелизму: как религия стала политическим брендом

Как говорилось выше, евангелизм — часть американского протестантизма, но с сильным акцентом на библиоцентризм и миссионерскую активность. В 2016 году в мире насчитывалось около 619 миллионов евангелистов, при этом самая большая их концентрация находится в США. По разным оценкам, христиане-евангелисты составляют 25–30% населения Штатов.

Уже к середине XX века «бесплотный дух» метафизического движения стал «обрастать мясом»: в 1942 году была основана National Association of Evangelicals (NAE), которая объединяет более 45 000 местных церквей из примерно 40 различных христианских деноминаций в США и обслуживает множество миллионов верующих. Это крупнейшая сеть евангельских организаций, школ и церквей в стране, представляющая широкий спектр христианской общины. Но несмотря на проповеди Христа о равенстве и единстве, большую часть ассоциации составляли белые евангелисты, и именно их образ, так называемый «white evangelical protestant», стал ключевым маркером правой политики и культурной идентичности.

Современный евангелизм сочетает традицию с масс-медиа и цифровой инфраструктурой. Особую роль играют апокалиптические и героические нарративы, которые:

• транслируются в жанре Christian Fiction и сериалах вроде Left Behind (это название популярной христианской апокалиптической серии книг Тима Лахэй и Джерри Б. Дженкинса, которая также была адаптирована в фильмы и другие медиа. Серия рассказывает о переживаниях тех, кто остался на Земле после события Вознесения);
• показывают простую моральную схему: «есть избранные, есть злая сила, победа неизбежна. Тебе лишь нужно встать на сторону веры»;
• создают эмоциональную рамку для политической мобилизации, оправдывают внешнеполитические позиции и поддержку Израиля.

Массовые медиа усиливают этот эффект. Примером служит сериал The Chosen (2017), распространяемый через YouTube, TikTok и стриминговые сервисы. К 2024–2025 годам собрал сотни миллионов просмотров. Параллельно возникла цифровая экосистема, которая делает религию мощным медийным инструментом:

• YouTube-каналы и подкасты распространяют апологетику, «моральные уроки» и политические тезисы;
• TikTok-аккаунты так называемых «Christian TikTok influencers» насчитывают миллионы подписчиков;
• специализированные проекты, такие как Answers in Genesis (американская фундаменталистская христианская апологетическая парацерковная организация), создают контент для широкой аудитории и усиливают влияние религии на массовое сознание.

И здесь возникает ключевой вопрос для читателя: кто сегодня формирует религиозное воображение большинства — харизматичный церковный пастор или продюсер сериала с миллионами зрителей?

Христианский национализм и политическая фрагментация

Вопрос о том, кто сегодня формирует религиозное воображение большинства переходит в вопрос о том, как эти различные влияния консолидируются в политическую и культурную динамику. Движение христианского национализма, будучи частью более широкой среды белого евангелизма, не является однородным по своей структуре и внутренней организации. Оно отражает политическую фрагментацию, связанную с разными подходами к цели, тактике и идеологии, что подробно фиксируют социологические исследования.

Около двух третей белых евангелистов в США либо идентифицируют себя с идеями христианского национализма, либо проявляют к ним выраженную симпатию.

Но внутри этого движения существует заметное расслоение по вопросам использования насилия, отношения к демократическим институтам и роли церковных и политических элит.

Категория верующих	Процентная доля (%)	Ключевые характеристики
Активные сторонники ХН	44	Поддержка идеи, что США — нация Божьего избрания, важность религии в политике
Симпатизирующие ХН	20	Склонность к консервативным взглядам, но с меньшей политической радикальностью
Нейтральные/противники	36	Скептицизм к националистическим идеям, поддержка светского государства

Структура политических установок белых евангелистов и их отношение к христианскому национализму (по данным PRRI)

Это расслоение указывает, что христианский национализм — не единство, а спектр идеологических позиций, пересекающихся с политическими моделями и стратегиями.

На практическом уровне тесная связь религиозной платформы и политического капитала демонстрируется через избирательные настроения. Несмотря на скандалы, Дональд Трамп сохранял поддержку в пределах 70–80% среди белых евангелистов на различных выборах. Эта статистика, подтверждаемая Pew Research Center, иллюстрирует феномен компромисса, когда религиозные избиратели рассматривают Трампа скорее как инструмент защиты традиционных ценностей, нежели гарант процветания для всех граждан Америки.

Выборы	Поддержка Трампа среди белых евангелистов (%)
2016	81
2018	78
2020	76

Поддержка Дональда Трампа среди белых евангелистов на выборах, % (данные Pew Research Center)

Можно выделить три крупных группы ХН:

• умеренные пасторы и лидеры, выступающие за культурную защиту христианских ценностей без применения насилия и радикальной риторики, апеллирующие к диалогу и сохранению общественного порядка;
• радикалы и сторонники конфронтации, которые оправдывают покушения на «либеральную элиту» или легитимизируют насильственные методы как средство «спасения нации» и «духовного возрождения»;
• критики внутри церкви, утверждающие несовместимость националистических идей с христианской этикой, акцентирующие служение любви к ближнему и миротворчеству как фундаментальную христианскую заповедь.

И всё же, вопрос остаётся: кто сегодня формирует религиозное воображение большинства — пастор, чьи собрания объединяют несколько сотен человек, или продюсер с большими капиталами?

Тактика влияния: локальная власть, школы, суды

Ответ видится через призму личности Чарли Кирка — убитого проповедника-политика, чья медийная и организационная активность объединяла любовь к Христу с почитанием республиканцев. Turning Point USA, организация, основанная Кирком, стала центром объединения молодежного консервативного актива и носителем политизированного христианского направления среди студентов и молодой активной группы избирателей.

На институциональном уровне усилия непрерывно направлены на создание образовательных учреждений, медиа-империй и фондов. Помимо Turning Point USA, ключевой фигурой выступает и вдова Эрика Кирк с проектами Everyday Heroes Like You и подкастом Midweek Rise Up, которые создают медийную экосистему влияния.

Но борьба белых евангелистов за умы молодёжи не ограничивается турами по школам и кампусам. Локальный уровень влияния проявляется в контроле школьных советов, кадровой политике и борьбе за формирование учебных программ. В штатах Джорджия и Северная Каролина, которые входят в так называемый Bible Belt (Библейский пояс) — регион на Юго-востоке США, где развиты протестантизм и баптистские общины,  — евангелисты получают возможность влиять на образовательную повестку и внедрять консервативные культурные нормы.

Правовая тактика ориентирована на продвижение законов о «религиозной свободе»: белые евангелисты активно лоббируют назначение судей с оригиналистскими конституционными взглядами (судьи, которые в своей работе ориентируются на буквальное и исторически обоснованное толкование закона, а не на современные интерпретации или изменения).

Законодательные достижения	Результаты	Ключевые игроки
Законы о запрете абортов	Более 20 штатов приняли жёсткие ограничения	Республиканцы и религиозные группы
Расширение «религиозных прав»	Защита отказа от медицинских услуг по убеждениям	Judicial Crisis Network, Alliance Defending Freedom
Назначение консервативных судей	Рост числа оригиналистских судей в судах	Активное участие Opus Dei и евангельских лобби

Влияние правых христиан на политические процессы в США

Создание нового «Офиса веры» при Белом доме, возглавляемого Полой Уайт-Кейн, подчёркивает институциональную поддержку религиозных инициатив на федеральном уровне и координацию государственных усилий по защите прав белых верующих американцев.

Однако стоит упомянуть, что Пола является дистиллированным протестантом старого образца. Того образца, который необходим новой консервативной Америке, спасающейся от рецессий и кризисов. К примеру, вот одни из озвученных ею тезисов:

• богатство даровано лично Господом в знак избранности;
• завоевание Америки считается заслугой кальвинистов — «народа, избранного для этого».

Подобные «лидеры» Христианского учения, которое в сути своей отрицало всякую положительную сторону материального накопления, переходящего в богатство, — сегодня становятся инструментом классовой функции евангелизма, объединяя религиозные и экономические интересы в императив борьбы за власть.

Классовая функция евангелизма

Становится очевидным, что белый евангелизм функционирует как идеологическая надстройка, которая легитимизирует интересы определённых классов, в частности мелкой и средней буржуазии и части среднего менеджмента. Эта идеология создаёт символический каркас, позволяющий оправдывать экономические и социальные структуры, обеспечивающие сохранение их материальных привилегий.

В итоге, не привилегированное американское общество получает проповедника-«волка в овечьей шкуре», который риторикой о «морали» и «ответственности», отвлекает от реальных экономических вопросов перераспределения богатств и ухудшающихся условий труда.

Элемент идеологии	Классовая польза	Социальный эффект
Семейные ценности, мораль	Оправдание статус-кво для среднего класса	Отклонение от обсуждения социальной справедливости
Низкие налоги и дерегуляция	Защита интересов бизнеса, предпринимателей	Усложнение финансирования социальных программ
Приватизация	Передача ресурсов в частные руки	Сокращение государственных гарантий и поддержки
«Мы/они» культурный конфликт	Консолидация консервативных масс	Усиление социальной фрагментации

Дискурс правых христиан и его эффект

Религия, в частности евангелизм, как идеологический механизм, не требует объективных экономических доказательств своей легитимности. Вместо этого она опирается на символические формы (библию, молитву, крест), которые обладают своей релевантной для верующих «правдой».

Это создает мощный социальный императив, позволяющий правящим классам формировать согласие под маской духовной и культурной истины, эффективно сводя на нет критические экономические запросы.

Именно эта способность религии интегрировать протест в неконфликтное поле является одной из ключевых функций позднего капитализма.

Понятно, почему религия столь удобна сегодняшним элитам США. Но только ли им?

Русские параллели: «скрепы» и власть

В России религиозно-политический синтез формируется в уникальных условиях, отличающихся от американских. Православие исторически интегрировано в государственную систему и служит ключевой культурной традицией, поддерживаемой властью. После падения СССР в 1990-х Русская Православная Церковь (РПЦ) активно восстанавливала институты и стала главным культурным партнёром государства. На сегодняшний день РПЦ:

• функционирует в тесном сотрудничестве с властью, получая институциональную поддержку и финансирование;
• активно вовлечена в образовательные и патриотические проекты, пропагандируя «русский мир» и национальную идентичность;
• формирует консервативный дискурс, направленный на укрепление традиционных ценностей и поддержку действующей политической власти.

Также, в России достаточную активность набирают православные порталы и СМИ. К примеру, вот тройка лидеров медиа по охватам политически-активной христианской ЦА с краткой характеристикой.

Институт / Медиа	Роль и особенности
Телеканал «Спас»	Основной православный телеканал. Финансируется РПЦ, а также государственными грантами. Трансляция богослужений, проповедей, просветительских программ. Активно продвигает религиозно-патриотическую повестку
Центр «Царьград»	Известен своей консервативной, националистической риторикой. Ведёт кампании против либерализма и коммунистов, поддерживает идею «русских скреп» и православного национализма
Канал «Сыны Монархии»	Радикальное медиа, разжигающее ненависть по политическим мотивам, в частности к коммунистам и оппозиционным движениям, используя религиозные и культурные нарративы для оправдания конфронтации

Русские «традиционные» СМИ

Ключевой особенностью российского православного консерватизма является его действие через государственные институты, СМИ, образование и религиозные структуры. В отличие от американского евангелизма, который в значительной мере опирается на локальную электоральную мобилизацию и активность гражданских сетей, российский вариант — централизованный и институционально интегрированный.

Альтернативы слева: религиозное продвижение социальной справедливости и стратегия прогресса

Священник Фёдор Пузанов с партизанами Красной Армии в годы ВОВ

А что могут предложить левые и прогрессивные христиане? В США и Европе уже есть практические примеры: Sojourners и движение Red-Letter Christians. Эти организации дают альтернативную традиционной церкви, но, как не было бы иронично, самую точную интерпретацию христианства — как заботы о бедных и борьбы за экономическую справедливость. Эти движения показывают, что религиозное слово можно вернуть к социальной этике, а не к культурной поляризации.

В России пока нет единого или массового движения, явно называемого «христианскими социалистами» или «прогрессивными христианами», однако есть небольшие группы и инициативы, близкие к этим концепциям, вдохновлённые идеями социальной справедливости и гуманизма.

Практическая стратегия для левых в условиях тотальной апелляции правых и националистов всех мастей к Христу такова: необходимо чаще поднимать в общественном поле вопросы «чьи интересы обслуживает риторика морали?» и «можно ли вернуть религию в социальное, а не этатистское русло?»

Эти вопросы помогут левым держать дискурс в аналитическом ключе и избежать бесконечных морализаторских схоластических баталий.

Стратегический элемент	Практическое применение	Результаты и эффекты
Коалиции	Прогрессивные союзы верующих и активистов	Усиление политического влияния и социальных изменений
Местная активность	Школьные советы, местное самоуправление	Внедрение прогрессивных образовательных и социальных программ
Медиапроекты	Пропаганда социальной этики и участия	Привлечение молодежи и изменение общественного восприятия

Матрица стратегий левых в условиях апелляции к религии, как мере идентичности

Реализация описанных стратегий требует системного подхода и долгосрочной работы с различными слоями общества.

Заключение: гибкость религиозных идентичностей

Религиозные идентичности не являются статичными формами сознания, но диалектически обусловлены материальными условиями производства: они эволюционируют под влиянием демографических сдвигов, технологических трансформаций, кризисов капиталистической экономики и обострения классовых противоречий. В США доля белых евангелистов среди населения сокращается в силу объективных демографических процессов, однако их идеологическое влияние сохраняется и усиливается за счет альянса с республиканской буржуазией и монополистическими медиа-империями, которые служат аппаратом классового доминирования. В России православие выступает мощным инструментом идеологической консолидации, интегрированным в государственно-капиталистическую систему, хотя и пронизано внутренними противоречиями, отражающими борьбу между фракциями правящего класса.

Задача левых сил в современных условиях — не в вульгарном отрицании веры или механической дискредитации верующих масс, а в материалистическом анализе ее социальной функции как элемента идеологической надстройки, маскирующей эксплуатацию и отчуждение труда. Левым необходимо разоблачать эту функцию и создавать альтернативное повествование, ориентированное на классовую солидарность, борьбу за социалистическую справедливость и преодоление ложного сознания, навязываемого буржуазией.

Левым России следует осознать, что белый евангелизм в США и православный консерватизм в России — это проявления одной и той же тенденции: превращения религии в механизм идеологического контроля, обслуживающего интересы господствующего класса.

Оба этих движения претендуют на монополию «морального добра», но их практика может и должна быть подвержена критике за противоречие подлинной сути христианства как идеологии угнетенных масс, проповедующей равенство и борьбу против эксплуатации. Для левых это импульс не к реформистскому «примирению с верой», а к ее диалектическому разоблачению: выявлению, как буржуазия и ее агенты используют «Бога» для оправдания классового гнета и предотвращения пробуждения пролетариата, в том числе верующего в этого Бога пролетариата.