Наличие такого явления, как неоколониализм, не является открытием для современного человека. Являющийся внешним выражением империалистических интересов капитала, неоколониализм зародился в середине прошлого века — когда классический колониализм, проявив свою неэффективность, в итоге пал под тяжестью борьбы народов за независимость, многочисленных восстаний и мировых войн. С того момента эта политика повсеместно раскрылась, от Африки и до Латинской Америки, подчиняя целые страны путем финансовых манипуляций и прямого вмешательства старыми хозяевами или, лучше сказать, новыми «партнерами».
Тем не менее, далеко не все осознают реальный универсализм неоколониального подхода, часто ошибочно связывая его лишь со старыми империалистическими державами: Францией, Великобританий и США. Отнюдь, как продемонстрировали нам современные реалии, к неоколониализму закономерно пришли и новые империалисты — в первую очередь, Россия и Китай. Мы уже расписывали подробно империалистические практики «социализма с китайской спецификой». Однако пора затронуть и его младшего северного брата, играющего весьма характерную роль в битве за Африку.
Центральноафриканская республика
Российский капитализм начал разворачивать свою деятельность на Черном континенте ещё задолго до того, как современный «антиколониальный» нарратив прочно вошёл в моду. Ярчайшим примером того явилась Центральноафриканская республика (ЦАР) — одно из беднейших и наиболее нестабильных государств региона. В соответствии со своих названием, страна расположилась в самом сердце Африки, что сделало её объектом пристального внимания империализма. С самого зарождения независимости ЦАР оказалась под пятой неоколониальной зоны франка КФА (денежная единица бывших французских владений в Западной и Экваториальной Африке, прим.ред.) — это, однако, не спасло её от политической нестабильности, целого ряда переворотов и, наконец, непрекращающейся с начала века гражданской войны.
Подобная ситуация оказалась весьма привлекательной для многих внешних акторов, и в марте 2018 года Россия пришла в страну с конкретными «силовыми» услугами. Российской стороной были отправлены десятки инструкторов «для помощи властям страны в установлении порядка». Они занимались подготовкой измотанной в боях с религиозно–племенными отрядами армии президента Арканжа Туадеры. По некоторым данным, параллельно в ЦАР зашли и наемники общеизвестной Частной Военной Компании (ЧВК). Что характерно, несмотря на громкие слова о «военно-технической помощи на безвозмедной основе», с самого начала официальные лица не скрывали вполне материальную заинтересованность — в том же году начались горнорудные поисковые операции. В августе на форуме «Армия–2018» был заключен договор о военно–техническом партнерстве Центральноафриканской республики и РФ на неопределенный срок, в стране закрепились российские силы. Впрочем, некоторые эксперты уже тогда указывали на критическую важность для договоренностей местных залежей урана и драгметаллов.
Гражданская война в ЦАР продолжается по сей день. Тем не менее, оплата за услуги ждать себя не заставила — так, согласно доступным документам в 2018 году аффилированная с ЧВК компания Lobaye Invest выиграла тендер на разработку крупнейших месторождений золота и алмазов в ранее зачищенных от боевиков регионах Бриа, Уадда и др. При этом пустивший в стране свои корни российский капитал, очевидно, не собирается уходить из региона в какой–либо исторической перспективе: экономические предприятия по добыче золота масштабируются, вероятно, уже достигнув прибыли в 1 млрд долларов, связи укрепляются, а российские силы не ушли и после формального упразднения ЧВК.
Стоит заметить, что вышеупомянутая ликвидация скандальной частной военной компании на практике оказалась во многом юридическим моментом. По сути же, многие заграничные активы и мероприятия перешли под контроль государства, что не сильно изменило направления российской деятельности на континенте. Ярчайшим примером неизменности намерений послужит соседствующий с Центральноафриканской республикой Судан.
Судан, Сахель и другие регионы
Российские компании зашли в эту нестабильную страну ещё во времена диктатуры Омара аль–Башира. В частности, ещё в 2017 году была достигнута договоренность о строительстве военно–морской базы в стратегически важном городе Порт–Судан, выходящем на побережье одержимого мировой торговлей Красного моря. Примерно в этот же период происходило активнейшее освоение ресурсов региона: в 2015 году Siberian for Mining разведала для собственной добычи большие запасы золота, а компания Meroe Gold, согласно иностранному расследованию тесно связанная с ЧВК, осуществляла привилегированную добычу золота как минимум с 2017 года.
Свержение Омара аль–Башира военными в 2019 году ничуть не поменяли намерения РФ. Лучше всего этот подход охарактеризуют не наши рассуждения, но откровенные слова эксперта: «Произошло то, что на смену одним клиентам пришли другие, и этим новым клиентам также необходимы консультационные услуги «ЧВК», которая продолжит ревностно защищать бизнес российских компаний в Судане и соседних странах». И действительно, несмотря на формальную смену власти, клиенты и в мыслях не желали отказываться от силового покровительства.
Неравноправные отношения продолжились и после начала третьей гражданской войны в 2023 году. Разрушительные боевые действия, повлекшие множество смертей и страшнейший голод, не прекратили интенсивную добычу ресурсов со стороны российского бизнеса. Конфликт явился в некотором смысле окном возможностей, в рамках которого Москва с одной стороны официально поддержала центральное правительство, но с другой — это не помешало ЧВК, по данным отдельных СМИ, оказаться на стороне бунтовщиков. Казалось бы, где логика, однако проводимая российской стороной игра имела успех — уже в феврале 2025 года до того несговорчивые представители суданской армии наконец согласовали строительство столь желанной базы в Порт–Судане. Таковы реалии «многополярной» дипломатии.
Так или иначе, нет большего примера двойственности стандартов современного «антиимпериалистического» нарратива, чем масштабная деятельность российских сил в регионе Сахеля. Эта часть Африки, страдающая десятилетиями от политической нестабильности, межнациональных трений и исламистской активности, к своему несчастью, богата крайне важными ресурсами: ураном, литием и золотом. Приведенный фактор являлся причиной, почему страны, вроде Мали и Нигера, отчаянно удерживались Францией в зоне своего политико–экономического влияния. Однако ослабление Франции дало о себе знать и уже в 2021 году, после череды военных переворотов, РФ зашла в регион.
Первым государством, перешедшим под контроль местной военной хунты, стало Мали, а чуть позже — 5 сентября 2021 года — соседняя Гвинея. За ними в сентябре 2022 года последовало Буркина–Фасо, а в июле 2023 года власть пала в Нигере. Характерной чертой этих «антиколониальных» переворотов стала их неотличимость от всех прочих — и действительно, хунтисты часто уже имели в своем резюме не одно свержение. Несмотря на пошлые попытки привязаться к образу великих революционеров, вроде Томы Санкары, в деятельности новых военных правительств не выявилось совершенно ничего революционного.
Опираясь на ослабление французской метрополии, хунтисты при поддержке всё того же «ЧВК» обратились к новому партнеру — Москве. Закономерно страны начали покидать французские и, несколько позже, американские военные, тогда как в экономику региона пришли соперничающие компании, в том числе российские. Вскоре они начали получать выгодные концессии для добычи богатств Сахеля, в частности — золота. Так, прямо принадлежащая олигарху Мордашову корпорация Nordgold получила доступ к ряду месторождений в Буркина–Фасо и Гвинее, а структуры Росатома приобрели разрешение на разведку и добычу ценнейшего малийского лития. В это же время активизировались ожесточенные бои войск хунты с исламистами и повстанцами Азавада, удачно оккупирующими нефтегазовые районы страны. Во многом это объясняет рвение ЧВК, упорно поддерживающей войска правительства.
Выводы
Не хватит одной статьи, дабы осветить все стороны российской деятельности в Ливии, Мозамбике, Конго и других африканских странах, но и рассмотренных примеров достаточно, чтобы увидеть главную мотивацию — обыкновенный и неотличимый от всех прочих империалистический интерес. В своих действия РФ строго придерживается подхода неравноправных соглашений даже когда громогласно заявляет о «безвозмездности». В итоге, чаще всего прибегая к классическим силовым методам, российские корпорации получают доступ к важнейшим ресурсам, что, по сути, неотличимо от устремлений их американских, французских и британских партнеров по опасному бизнесу.
Вторая битва за Африку разгорается. И теперь это уже не вопрос ближайшего будущего, а как мы видим из новостей — нашего настоящего. Однако перспективы российского империализма в регионе не так радужны. В отличие от Китая, скупающего инфраструктуру и загоняющего другие страны в долгосрочную финансовую зависимость, в своих подходах РФ опирается в первую очередь на силовой метод и военное взаимодействие, выторговывая выгодные условия нахождения и эксплуатации ресурсов в моменте.
Стратегия эта весьма симптоматична, ведь демонстрирует, что экономические ресурсы Москвы чересчур малы для прочного закрепления в Африке. Любая политическая турбулентность в данных условиях может привести к коллапсу влияния и откату, что не сказать о китайских партнерах, следующих за российскими наемниками по пятам и часто снимающих финансово–экономические «сливки» с их завоеваний. Так, российский империализм не только снова демонстрирует себя как второстепенного игрока, но и как фактический таран более крупных игроков.
